А после баньки напялить свежее, едва ли не хрустящее белье, еще одна радость. И совсем другое дело, если тебя кормят в трапезной настоящей едой, а не тем, что отыскалось в седельной сумке, а потом заброшено в котелок, висящий над костром.

Так что, оказывается, для счастья-то человеку нужно немного.

Ярослав рассчитывал, что будущий князь позволит воинам отоспаться да отъестся с неделю, но Клест позволил им отдохнуть только три дня. Скорее всего, воевода (пока еще воевода) уже на следующий день скомандовал бы дружине выезжать, но лошадям требовался отдых. Что ж, кони, они хотя и сильнее человека, но человек способен дольше трудиться и меньше отдыхать.

Но три дня — гораздо лучше, чем ничего. Если бы Ярославу дать волю — он бы все эти дни проспал, но куда там. Старые друзья, истосковавшиеся в селе без дела, донимали его расспросами денно и нощно, выясняя подробности жизни в Бранске, тонкости прошедших боев, а еще — ну это уже ни в какие ворота не лезло, праздника богини вод. Спрашивается, какая сволочь рассказала Зозуле с Нежданом о красавице-биарминке? Хотя, можно было догадаться, что это был Татень. Вон, старый пень, ходит себе да посмеивается.

Но вот Клест протрубил боевой сбор, решив на сей раз взять с собой в Бранск всю дружину, за исключением раненых, за которыми требовался уход.

— Как тебе мой панцирь? — уже в который раз спрашивал Зозуля, заполучивший обновку — доспехи, снятые с кого-то из погибших дружинников Врабия.

Определенно, бывший пахарь и неудачливый «мостоблюститель» радовался, что его наконец-таки берут на важное дело.

— Ну-кось, чего это ты перья растопырил? — одернул молодого дружинника Алатырь, проходивший мимо. Наставник молодых воинов не поленился, а проверил — хорошо ли Зозуля затянул ремешки? Вроде и ничего, потому что ругать не стал.

А вот Неждану, принимавшему облик бывалого ратника малость досталось. Неждан почему-то неправильно пригнал щит. Но тут уже не его вина, а недостаток опыта.

А Ярослав только улыбнулся. Посматривая на Зозулю с Нежданом, он чувствовал себя воином, убеленным сединами. А его приятель сейчас напоминал ребенка, которого родители пообещали сводить в цирк! Глупый, еще не понимает, что быть дружинником — это не просто красоваться в доспехах, но и таскать эти доспехи на себе. И перед девками красоваться будешь недолго. Девки-то в селах да деревнях, а доспехи ты станешь таскать в лесу да в чистом поле. И ладно, если просто таскать. А коли доведется пробовать этот доспех на прочность?

А где его третий друг?

— Братцы, а вы нашего Жужеля не видели? — поинтересовался Ярослав.

— Видели, — едва ли не в один голос сообщили друзья. — Он, как из разведки вернулся, в лес ушел и с той поры в человека перекидываться не желает. Мы уж с ним и так, и этак, а он ни в какую. Башкой мотает и рычит.

Дела… Ну, будь он человеком, так наверное из дружины бы его выгнали. А оборотень… Что с него взять?

А ведь Жужель, до поездки в Бранск, словно бы стал человеком. И что на него подействовало? Может, встреча с той лесной красавицей, которая сгубила его семью? Ничего удивительного. Пусть с него лесной хозяин и снял заклятье, но душа-то у оборотня никуда не делась. Вот, увидел злодейку, и снова затосковал. Главное, чтобы ни на кого не набросился, а иначе получится, что все, что сделанное для спасения волкудлака было зря.

В сторону Бранска выехали ранним утром. Клест даже горячего завтрака не дал поесть — дескать, перекусите на ходу, и так много времени потеряли. Встанем пораньше на привал, там и кашки сварим.

Ну что ж, у дружинника такая служба. В седло — и вперед. Про Жужеля Ярослав спрашивать больше не стал.

Так и ехали целый день, давая иногда лошадям немного отдохнуть. Зато и на самом деле Клест разрешил привал не тогда, когда начинался закат, а пораньше.

И, только расседлали коней и принялись за дела, как из ближайшего лесочка раздался треск, а потом и свист, да такой, что не только дружинники присели, но и лошади.

Ну, конечно же, лесной хозяин свой норов решил показать. И чего это вдруг?

Нестер явился во всей своей красе — чуть повыше дерева, с руками, словно кустами ольхи и ногами, напоминавшими бревна.

Облик хозяина леса был таким страшным, что кое-кто из воинов — даже из тех, кто уже видел лесного хозяина в разных видах, повыхватывали оружие. Пожалуй, мало кто из воинов сохранил присутствие духа. Но Клест, разумеется, оставался невозмутимым. Или умело скрывает волнение, что, в общем-то, для дружинников одно и тоже.

— Здравствуй, лесной хозяин, — вежливо поздоровался будущий князь с владыкой леса. — Зачем пожаловал? Или провинились мы перед тобой? Так чем? И когда успели?

Нестер стал чуточку поменьше — уже не с дерево, а с куст, но пока еще пребывал выше всех прочих. А Ярославу даже подумалось — любит старый леший театральщину. Мог бы явиться в своем обычном облике. Так нет же, обязательно надо народ пугать. Но народ-то ладно, переживет, а вот лошади с перепуга уже таких луж понаделали, что поляну, того и гляди, затопит.

— Не бойтесь, я не биться пришел, — завил лесной хозяин, приняв-таки облик, похожий на человеческий. Только человек получился такой, словно бы кто-то попытался слепить его из старых пеньков и коряг.

— И чего же пришел? — довольно-таки нелюбезно спросил Клест.

— Ратник мне твой нужен, — сообщил Нестер.

— Ратник? — переспросил будущий князь, посмотрев на своего советника. Правильно, а на кого же еще смотреть, если Ярослав чаще всех прочих якшается с лесными духами?

— Вот за ним и пришел, — подтвердил лесной хозяин, проследив направление взгляда воеводы. — Он тут обещание дал, но не исполнил.

— Что за обещание я дал, да не исполнил? — удивился Ярослав. Мысленно перебрав — кому он что пообещал и не выполнил, но не смог ничего вспомнить.

— Если обещал, то надо выполнять, — строго сказал Клест.

— Так я не против, — хмыкнул парень. — Еще бы знать, что я не выполнил.

— Тогда со мной пошли, — кивнул лесной хозяин в сторону леса.

— Это если начальник отпустит, — помотал головой ратник. Ярослав посмотрел на Клёста, а тот обратился к хозяину леса:

— Отпустить-то я отпущу, но ты скажи — когда ты его обратно вернёшь?

— Как он дела свои сделает так и верну, — пообещал Нестер. Усмехнувшись, добавил: — Вы еще до столицы не доедете, как я его вам верну.

— А точно вернёшь? — зачем-то уточнил воевода. — Мне этот парень в Бранске понадобится.

— А на кой он мне нужен? — возмутился Нестер. — Век бы я вас, людишек бестолковых в лесу не видел, так и деваться от вас некуда.

С тем и разошлись. Ярослав оставил мерина на попечение Зозули (но и Татеня на всякий случай попросил приглядывать за конем — мало ли что), а сам пошел следом за Нестером. Не удержавшись, спросил:

— Хранитель, какие я обещания не выполнил? Дубок я оживил, а что еще?

Нестер, обернувшись, бросил через корявое плечо:

— Ты девочку обнадежил? Пообещал, что она ребенка своего отыщет?

— Ну да, — слегка растерялся Ярослав. Он даже шаг сбавил. — Я ей сказал, чтобы полянку искала, а там эта… по имени ее не знаю, но ты понял… Вот, та красавица с полянки ей дочку и вернет.

— Ага, вернет она, — огрызнулся леший. — Ведьма девку и на поляну свою не допустила. Теперь твоя дикая кошка сидит и ревет. Всю живность мне распугала! Давай, шевели веточками своими.

Ярослав зашевелил «веточками» и скоро он оказался в уже ставшей знакомой арке (знать бы еще, где она располагается?), прошел сквозь нее и оказался на поляне. Поляна, вроде бы, чем-то знакома. Камень, вроде бы, тот же, что был на поляне лесной ведьмы? Правда, точно сказать нельзя, потому что на камне сидела женщина-рысь и горько плакала. Увидев парня, Итисия встрепенулась и вскочила на ноги.

— Сколько раз тебе говорить, чтобы ты в человеческом обличье на холодных камнях не сидела? Ты ж молодая еще, может, рожать еще захочешь! — возмущенно сказал Нестер, махнув своей лапищей.